Много букв)Ты знаешь только то, что любишь. Ты любишь то, к чему привязался и что стало для тебя единственным и особенным. Перескочить через привязанность - это обмануть себя и оказаться в мире бессмысленности.
Мне нравится смотреть на ель перед окном. Она для меня самая красивая. Я люблю наш Машук. Но вот я иду по улицам незнакомого города, протягиваю ему руку и говорю: "Давай дружить". Но как я могу предложить дружбу тому, кого не знаю? Как он может ответить, откликнуться, если я обратилась к-тому-не-знаю-кому, если я не позвала его по имени, даже приблизительно? Ведь я сама вру, протягивая руку, если не знаю, кому я её протягиваю. Как вру себе, пытаясь полюбить улицы, которые вижу в первый раз, и поставить их наравне с улицами родного города, не говоря уже о тропинках на Машуке. Пока что-то не стало своим, родным, знакомым, пытаться почувствовать его таковым и убеждать себя в этом - самообман.
Перескакивая через привязанности, отрицая их, оказываешься в бессмысленном пустом мире, где люди и вещи действительно взаимозаменяемы. Но они взаимозаменяемы как манекены в магазине. Пока какая-то часть пространства не стала домом, она всего лишь - часть пространства, магазин со своим предложением. Человек приходит туда и осматривается на предмет того, что здесь есть полезного-хорошего-нужного, на предмет того, что можно взять у этого места, и соответственно как и чем за это надо заплатить. Ему нет разницы, где находиться. Имеют значение только те бонусы, которые он получит в результате пребывания в этом месте. Он ходит среди полок супермаркета, огромного, где есть и горки, и самолёты, и манекены. Дома нет, есть только супермаркет и перемещение по нему, есть только сочетание плюсов и минусов, предложения и цены. Мир потребления.
И другое дело, когда человек чувствует окружающий мир своим домом, где каждая улица единственная и особенная, где всё одушевлено - одушевлено воспоминаниями и воображением. Дело в одушевлении. Как только одушевляешь предмет, то уже не можешь (внутренне не можешь) сказать, что он такой же, как другой похожий на него. Будь это улица, будь это вид с горы, будь это чашка на столе. Оно всё становится единственным, с каждым уже есть отношения, с каждым ведётся бессловесный диалог.
Когда я иду по склону горы Горячей, как ходила много-много раз, то мне хочется признаваться в любви каждому дереву, каждому камню, каждому изгибу тропы. Это одно из самых красивых мест для меня. И одно из самых близких. В мире много красивых мест, но одушевлено для меня именно это и оно является частью моего внутреннего дома.
Взаимозаменяемость делает невозможным (или маловозможным) одушевление, потому что где одушевление, там и исключительность, а значит и некоторая (как минимум) привязанность - какая тут уже взаимозаменяемость? Это жизнь в гостях, но не дома. Хотя и "в гостях" тоже неверно говорить, потому что это предполагает всё-таки наличие чужого, но дома. А это... потребительская жизнь среди полок супермаркета. Нет, спасибо. Может быть, так и проще. Может быть, меня не отпускают пафосные сантименты, но такой подход к жизни как-то вообще убивает желание жить. В таком контексте замечательно быть пользователем. М.б. это тоже неплохо, только для меня оно никак. А для того, чтобы быть создателем, нужна твёрдая земля под ногами. Мне нужна. Не пол магазина, а "своя" земля. Иначе возникает ощущение пустоты, когда сделанное уходит в никуда, да и сам ты висишь в воздухе и с недоумением озираешься: "где я? зачем?".
Человек живёт и развивается во взаимодействии. При полной самодостаточности это взаимодействие не так уж и нужно, оно теряет жизненно важную ценность. И... у человека остаётся только он сам. Что ж... это путь в отшельники. Он не плох. А если его довести до логического конца, так вообще...)
Короче. Я выбираю единственность всего, что люблю, и как следствие привязанность (хотя... не знаю, какое из этих трёх явлений первично). По-другому я не умею и не хочу. Я прекрасно осознаю, что мне нравится "вот эта ветка цветущего абрикоса над вот этой дорогой" просто потому, что по этой дороге я хожу каждый день и именно этот факт выделяет и ветку, и дорогу из всех других. Но... мне это всё нравится. Это даёт мне возможность твёрдо стоять на земле, а не чувствовать себя шариком, подвешенным в воздухе. Оно действительно привязывает.
На самом деле для меня очень странно считать привязанность ценностью. Долгое время само слово вызывало отторжение. А самодостаточность наоборот уважение. Но может быть, привязанность и есть тот недостающий кубик или мостик между мной и миром, который я не могла найти. Потому что как один человек считает, что все люди взаимозаменяемы, так мне всё остальное (кроме людей) казалось заменяемым и поэтому равноценным, а значит не важным, а значит бессмысленным. Я оглядывалась вокруг и пыталась найти что-то особенное, стоящее, но всё было равноценным. Оно порой казалось набором форм, бессмысленным складыванием домиков из деталей конструктора, когда по сути все эти домики - всего лишь перемещение частей конструктора в пространстве. Оказывается, недостающим звеном между мной и окружающим миром была привязанность. Нет, вообще она была в моей жизни, но сознательно я её всячески отрицала. Отрицала, пока не осознала, что самодостаточность, а-ля неуязвимый корабль, способный летать в любую часть космоса, мне кажется тупиковым путём (если только не ставишь цель стать Буддой и т.д.). А я пока хочу быть именно человеком. Я не хочу быть неуязвимым кораблём, мобильным и свободным, я выбираю уязвимость и взаимодействие, как не хочу всё контролировать, а хочу оставлять "зазор спасительного незнания", ведь это в том числе зазор и для эльфийской эстель (а как она может воплотиться, если для неё не оставлять пространства?).
М.б. каждый храм действительно стоит на крови, как поёт Арефьева, но я хочу строить храм, потому что мне не нужно и не интересно строить что-либо другое.